Капитан завертел головой, переводя взгляд то на меня, то на хозяина СТО, наверное, надеялся по глазам вычислить обманщика.

— Вы давайте, со мной что-то решайте. Мой наблюдатель, уже, наверное, околел, меня ожидаючи. Он сейчас подмогу вызовет или уже вызвал. — я стал проявлять признаки нетерпения и праведной злости: — Меня выпустите и можете хоть неделю тут со своим барыгой терки тереть.

Капитан задумался, не зная, что выбрать. Я вел себя слишком уверенно, настаивая на быстрейшем решении вопроса. Причем, опытный оперативник прекрасно понимал, что я не боюсь приезда в эту точку официальных руководителей, обыска и иных последствий, а лишние скандалы ему были не нужны. Пойманные с поличным милиционеры обычно ведут себя совсем по-другому. Личных состав уголовного розыска этого района итак регулярно обновлялся, уезжая пилить лед в «ментовские» колонии. Вероятность же, что деньги реально прикарманил старый грешник Петр Николаевич, была настолько высокая, что даже думать об этом не хотелось.

Между тем незнакомый мент продолжал нагнетать обстановку, требуя срочно решать вопрос, накручивая самого себя.

Когда я вытащил руку с пистолетом, а второй потянулся к телефонному аппарату, капитан Берестенев решился…

— Иди.

— Дорогу освободите, попробуете остановить — реально подстрелю

кого-нибудь.

Дорогу мне действительно освободили, я, вертя головой как сова, на все триста шестьдесят градусов, вышел со двора СТО, после чего стремглав бросился в сторону переулка, где припарковал свою машину. Если при свидетелях — слесарях и хозяевах ремонтируемых автомобилей, перестрелку со мной они вряд ли стали бы устраивать, то, на пустых улицах частного сектора, со мной произойти могло все, что угодно.

Глава 20

Глава двадцатая. Под влиянием психоделиков.

— Ты что так долго? — Витка догнал меня возле самой машины.

— Еб…Витя! — я с трудом подавил в себе все, что хотел выплеснуть на, внезапно появившегося за спиной, приятеля. Я реально шел к машине и боялся — если раньше ментам было нечего делить, кроме, разве что, перетащить бесхозный труп БОМЖа на противоположную сторону дороги, на территорию соседей, то сейчас, когда появилась возможность заработать, а любая информация становится товаром, я перестал доверять большинству коллег… вернее не так, пока ты человека не узнал досконально, ты ему доверять не можешь. То, что ребята из местного отдела скурвились, я не сомневался, вопрос стоял только в одном — насколько далеко они готовы переступить через закон.

— Что Витя?

— Напугал ты меня, очень сильно.

— Да что случилось?

— Садись скорей в машину, и отъедем подальше. Ты все дела закончил?

— Ну да, закончили мы работу. Завтра грузовик придет, мы все вниз спустим, расчет получим и все, свободны. А у тебя что случилось, что такой дерганый?

— Случилось… — я постоянно оглядываясь в зеркало главного вида, выскочил на улицу Трактовую и прибавив газу, рванул в сторону СИЗО. Улица была прямая и длинная, любая слежка или погоня была бы видна за версту.

— Ну, а я тебе, о чем говорил…- Виктор посмотрел на меня с превосходством: — Что ты тут с местными ментами…

— Я помню, что ты мне говорил. — я перестроился и свернул на улицу Рязанского Леля, после чего остановился на стоянке у въезда в ГСК: — Делать то что будем?

— Я не знаю. — Виктор пожал плечами: — Продолжим наблюдение?

— Не, бесполезно. Я не могу здесь торчать постоянно, а ты без меня ничего делать не должен. Надо пленного брать…

— Кого? — Виктор выпучил глаза.

— Пленного. Я там видел одного слесаря, он сто процентов нарик. Вот его мы и должны в плен взять…

— В каком смысле — в плен?

— В обычном, ментовском — захватить, привезти в отдел, унижая человеческое достоинство и общественную нравственность сломать его морально –волевые качества и склонить к сотрудничеству с правоохранительными органами, то есть с нами.

— Охренеть, ты выдал, балабол. — Витя покрутил головой, изображая искреннее восхищение: — Кого брать будем.

— А ты что — всех знаешь?

— Ну да, неделю на крыше проведешь, тоже всех знать будешь.

— Там же очень далеко? — я искренне недоумевал.

— У меня зрение, как у орла. — успокоил меня приятель: — Говори какой из слесарей.

— Да такой светленький, с оранжевом комбезе ходит, ну, в смысле, в грязно-оранжевом.

— А, я знаю его, видел несколько раз. Он на Красной угрозе живет, за тополиным околком.

— И во сколько он заканчивает?

— В семь часов вечера, плюс-минус пять минут.

— Ну, значит сегодня вечером берем его и везем в отдел.

Через несколько часов.

Нужного нам слесаря СТО мы узнали метров за триста, стоило ему шагнуть на улицу, вынырнув из одного из многочисленных переулков.

— Витя, давай вперед, хватай его, а я подскачу.

Парень двигался с целеустремленности акулы, которая почувствовала каплю крови, попавшую в воду в нескольких километрах от его местонахождении. Значит у него есть место, где можно взять, иначе бы его движения были бы сейчас совершенно иными.

Идущего ему навстречу Виктора, слесарь просто проигнорировал, и совершенно зря — бывший опер, оказавшись за спиной у нарка, одним движением выкрутил тому руку, после чего перехватил шею, и зафиксировал, прогнув немного на себя.

— Держи, я досмотрю. — я выскочил из машины и начал процедуру поверхностного досмотра, осторожно скользя ладонями по одежде задержанного, опасаясь наткнуться на какую-нибудь иглу от использованного шприца. Осторожно, двумя пальцами достал из кармана брюк наркомана отвертку с заточенным жалом и бросил ее в машину.

— Вы кто такие? Да ты знаешь, с кем я работаю? — парень начал вырываться, но Витька надавил на шею, и наш пленник.

— Скажи, что ты меня не узнал? — я приблизил свое лицо и по забегавшим глазам понял, что меня опознали: — Поэтому сиди молча…

Естественно, молча сидеть наш пленник, назвавшийся Алексеем Перепелкиным, не пожелал. Поняв, что на ближайшее время встречи с наркотой не будет, он попытался устроить дебош на заднем сидении «Нивы», но был упокоен парой ударов, в исполнении Виктора.

Через три часа, бледный и активно потеющий, Алексей сидел на стуле и, не глядя на нас с Виктором, тупо повторял, что он не знает ничего о угнанных машинах, но все присутствующие понимали, что это уже агония сопротивления со стороны страдающего наркомана.

— Алексей, рожай быстрее…- дружеское похлопывание по загривку, все более впадающего в прострацию наркомана, ну ни как нельзя считать пытками.

— Давай, давай, расскажи все и домой поедешь… — Витька навалился на плечи нашему новому другу, заставляя последнего болезненно морщится.

— Ладно, вели Лешу в камеру, пусть посидит, подумает….

— я устало машу рукой, и Виктор подхватывает «нарка» за рукав кофты и тянет в сторону выхода. Начальства уже нет в отделе, а дежурным по фигу, что за человек приводит и забирает задержанного из камеры, главное, что я сказал, что он со мной. За закрывшейся дверью затихают удаляющиеся шаги, а я обессиленно поднимаюсь и включаю чайник. Если слесарь надеется надолго забыться на жесткой скамье в камере, он жестоко ошибается. «Подниму» из камеры я его минут через десять-пятнадцать, и снова потащу в свой подвал, и так будет до тех пор, пока человек не сломается. И для этого мне нужен Виктор, чтобы на протяжении всей ночи, не зная усталости, кто-то из нас двоих постоянно дергал Алексея, не давая ему ни отдохнуть, ни собраться с мыслями. Сейчас у парня ломка только в начальной стадии, организм привычный получать порцию наркотического вещества по вечерам, начинает бунтовать и требовать свое.

Очевидно, что я переоценил морально-волевые качества Алексея, в кабинет Виктор вернул его раньше, чем они могли дойти до дежурной части.

— Ну вот видишь…- просто ворковал Виктор, пропуская нашего нового приятеля в кабинет: — а ты упирался непонятно зачем. Сейчас все расскажешь, да домой поедешь. Проходи, присаживайся, чаю хочешь?